|||||||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||||||| ||||||||||||||||||||||||
ехала в трамвае домой. зашел человек, обычный, шапка на голове, скользнула взглядом и чувствовала что-то не так.
он выглядел модно (?)
синие такие кроссовки-кеды, свободная шапка на глаза, болоньевый плащ. очень худой, на руке электронные часы. на них - 11. 45, не 23, а именно 11. громоздкие мальчишечьи часы. потом я увидела дыры в модных кроссовках, на рукаве вырванный лоскут через дыру была видна рубашка в мелкую черно белую клетку.
маленькие признаки большой нужды, которые не бросаются в глаза, но заметны тому кто смотрит. катышки на шапке, обрезанные штанины. когда трамвай поворачивался, он отклонялся. принцип центростремительного ускорения и детей.
все время оглядывался, я предположила, что опасается контроллеров, но потом поняла, что он смотрит сквозь трамвай, куда то туда, в переулки.
в руке у него был пакет с отрывающейся ручкой, ручка его не волновала, множество свертком в нем, бумаг, и за бумагой не понятно, что там было. а потом я посмотрела на его руку, рука была старой и вымытой, как бывает от краски черные линии у ногтей, на внутренней стороне кисти на мягком бугре язвы, как будто он падал и падал и никогда не лечил ссадины.
он вышел на одной остановке со мной, по-моему он не очень представлял куда идет.
ему нужна помощь, гораздо больше чем мне. а я промолчала.
открывая дверь ключом, я подумала - он умрет.
он выглядел модно (?)
синие такие кроссовки-кеды, свободная шапка на глаза, болоньевый плащ. очень худой, на руке электронные часы. на них - 11. 45, не 23, а именно 11. громоздкие мальчишечьи часы. потом я увидела дыры в модных кроссовках, на рукаве вырванный лоскут через дыру была видна рубашка в мелкую черно белую клетку.
маленькие признаки большой нужды, которые не бросаются в глаза, но заметны тому кто смотрит. катышки на шапке, обрезанные штанины. когда трамвай поворачивался, он отклонялся. принцип центростремительного ускорения и детей.
все время оглядывался, я предположила, что опасается контроллеров, но потом поняла, что он смотрит сквозь трамвай, куда то туда, в переулки.
в руке у него был пакет с отрывающейся ручкой, ручка его не волновала, множество свертком в нем, бумаг, и за бумагой не понятно, что там было. а потом я посмотрела на его руку, рука была старой и вымытой, как бывает от краски черные линии у ногтей, на внутренней стороне кисти на мягком бугре язвы, как будто он падал и падал и никогда не лечил ссадины.
он вышел на одной остановке со мной, по-моему он не очень представлял куда идет.
ему нужна помощь, гораздо больше чем мне. а я промолчала.
открывая дверь ключом, я подумала - он умрет.
